Античные писатели - филон александрийский

Ф. нигде не упоминает об основных понятиях еврейской религии (например, об избранности еврейского народа Богом). Ему чужды и еврейские законы, о которых говорят раввины. Ф. хотел указать евреям и язычникам путь к познанию истинного Бога и праведной жизни. Он оставил множество произведений, названия которых цитируются обычно в латинском варианте (оригинальная греческая форма опускается). Сочинения Ф. можно разделить на: 1) философские; 2) историко-апологетические; 3) комментарии и толкования; 4) систематико-теологические. Философские сочинения Ф., подлинность которых порой оспаривается, сохранились лишь частично (Quod omnis probus liber sit Каждый праведник свободен; De aeternitate mundi — О вечности мира) или в переводах (Alexander sive de eo quod rationem habeant bruta animalia — Александр, или О том, что неразумные звери обладают разумом; De providentia -О провидении).

Среди историко-апологетических сочинений Ф. важными источниками изучения истории александрийских евреев и Римской Империи в правление Калигулы являются: Против Флакка (Contra Flaccum), произведение (его начало не сохранилось), в котором Флакк, бывший префект Египта, размышляет в изгнании о своем трудном положении, усматривая в нем наказание за преследование александрийских евреев; а также Посольство к Гаю (Legatio ad Gaium), представляющее собой часть более крупного произведения О добродетели (De virtutibus), описывающего преследования евреев (мы находим здесь и описание неудачного посольства Ф. к Калигуле).

Апологетический характер имели сочинения: О жизни Моисея (De vita Mosis) в 2 книгах, представляющее Моисея идеальным правителем, законодателем, священником и пророком и общая апология евреев, от которой сохранилась только часть первой книги (под греческим названием Apologia hyper Iudaion — В защиту евреев), в которой содержатся сообщения о ессеях; возможно, частью общей апологии евреев было также сохранившееся сочинение О созерцательной жизни (De vita contemplativa), где описывается жизнь еврейской секты терапевтов в египетской пустыне. Для комментариев Ф.: аллегорического комментария к Книге Бытия (начинающемся от Быт. 2,1), основного произведения Ф., сохранившегося с некоторыми пробелами, а также краткого комментария к Пятикнижию (возможно, неоконченного) в форме вопросов и ответов, от которого сохранился (в армянском переводе) только комментарий к книгам Бытия и Исхода; как и в систематико-теологических сочинениях, таких как О сотворении мира (De opificio mundi), перечне библейских патриархов (сохранились отрывки об Аврааме и Иосифе) и трудах о законах Моисея, отправной точкой для Ф. всегда была греческая Септуагинта, текст которой, включая акценты и знаки препинания, он считал боговдохновенным.

Ф. пытался также доказать, что содержание Пятикнижия можно примирить с философией и разумом. Для этой цели он воспользовался аллегорическим толкованием, издавна применявшимся стоиками к поэмам Гомера, и привнесенное в иудаизм Аристобулом (например, Ф. представил патриархов как типы стоических идеалов добродетели). Однако Ф. не был сторонником исключительно аллегорической интерпретации библейских текстов. Он полагал, что законы Моисея и ритуальные предписания сохраняют обязательную силу. По мнению Ф., человек должен стремиться к познанию сущности Бога и воссоединению с ним. Этого можно достигнуть только через экстаз, который является актом божественной милости, заслужить которую можно молитвами и чистотой жизни и помыслов человека.

Ф. был создателем градуальной александрийской метафизики (Бог-Логос-материальный мир). Логос (понятие, соединяющее в себе элементы стоицизма, еврейского учения о мудрости и египетской мифологии) был соединяющим звеном между Трансцендентным (Богом) и материальным миром. Взгляды Ф., по-видимому, не оказали влияния на еврейскую мысль. Зато они столкнулись с интересом со стороны христиан, которые признавали Ф. почти Отцом Церкви. К трудам Ф. обращались Климент Александрийский, Ориген, Амбросий (которого называли латинским Филоном) и Августин. Применение аллегорической интерпретации Библии и соединение библейского откровения с философским анализом открыло дорогу дальнейшему развитию христианской теологии и философии. Несмотря на малую оригинальность, Ф. сыграл большую роль в истории древней мысли как посредник между эллинистической философией, с одной стороны, и христианством и неоплатонизмом — с другой.